Нацистское командование вынуждено было бросить на подавление восставших регулярные войска. С помощью предателя гестапо напало на след антифашистской организации. В августе 1943 года гестапо было арестовано несколько сотен человек подпольной группы, в числе арестованных патриотов-подпольщиков был и Муса Джалиль. Его заключили в Моабитскую тюрьму. В течение нескольких месяцев продолжались пытки[5]. Муса Джалиль был казнён на гильотине 25 августа 1944 года в тюрьме Плётцензее в Берлине[14]. Незадолго до казни Муса передал свои стихи соседу по камере - бельгийскому участнику Сопротивления Андре Тиммермансу. Стихи Джалиля переведены на многие языки: «Коль сам умру, так песня не умрёт»[ Их расстреляли на рассвете
Когда еще белела мгла,
Там были женщины и дети
И эта девочка была.
Сперва велели им раздеться,
Затем к обрыву стать спиной,
И вдруг раздался голос детский
Наивный, чистый и живой:
-Чулочки тоже снять мне, дядя?
Не упрекая, не браня,
Смотрели прямо в душу глядя
Трехлетней девочки глаза.
«Чулочки тоже..?»
И смятеньем эсесовец объят.
Рука сама собой в волнении
Вдруг опускает автомат.
И снова скован взглядом детским,
И кажется, что в землю врос.
«Глаза, как у моей Утины» -
В смятеньи смутном произнес,
Овеянный невольной дрожью.
Нет! Он убить ее не сможет,
Но дал он очередь спеша…
Упала девочка в чулочках.
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат, а если б дочка
Твоя вот здесь бы так легла,
И это маленькое сердце
Пробито пулею твоей.
Ты человек не просто немец,
Ты страшный зверь среди людей.
Шагал эсесовец упрямо,
Шагал, не подымая глаз.
Впервые может эта дума
В сознании отравленном зажглась,
И снова взгляд светился детский,
И снова слышится опять,
И не забудется навеки
«ЧУЛОЧКИ, ДЯДЯ, ТОЖЕ СНЯТЬ?»