Литература 10 класс
Урок№47 - Философия истории Толстого. Истинный и ложный патриотизм.
Сравнение истории с часовым механизмом
Лев Толстой сравнивал историю с огромным механизмом башенных часов, где вертятся и передают друг другу движение десятки маленьких шестерёнок, но главное движение происходит неожиданно, как бы само собой и никак не связано с самостоятельным вращением каждой детали. Какие ещё историко-философские воззрения писателя нашли отражение в его романе?
мы узнаем:
как толстовская философия истории преломляется в художественном произведении - романе-эпопее «Война и мир»;
мы научимся:
через анализ эпизодов определять понятия «истинный» и «ложный патриотизм», проводить сравнительный анализ героев и событий;
мы сможем:
раскрыть смысл высказывания Льва Толстого: «В “Войне и мире” я любил мысль народную…».
В основе философских взглядов Толстого - исторический фатализм. По мнению писателя, личность не оказывает влияния на ход исторического процесса: «Ход мировых событий предопределён свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях». История - движение огромных человеческих масс, «роевая» жизнь, несущая стихийный характер. Войну 1812 года писатель представляет как столкновение духа и воли французских солдат и стойкости и силы русского народа.
«Мысль народная» заключается не столько в изображении людей и быта, сколько в том, что каждый герой в итоге становится частью огромной нации, объединённой верой в победу.
Толстовская философия истории не лишена противоречий, но смелость писателя, переступившего через привычные представления о том, кем, когда и как делается история, достойна восхищения.
Фрагмент из сборника «Несколько слов по поводу книги "Война и мир" Л. Н. Толстого»
«Итак, задача художника и историка совершенно различна, и разногласие с историком в описании событий и лиц в моей книге - не должно поражать читателя. Но художник не должен забывать, что представление об исторических лицах и событиях, составившееся в народе, основано не на фантазии, а на исторических документах, насколько могли их сгруппировать историки; а потому, иначе понимая и представляя эти лица и события, художник должен руководствоваться, как и историк, историческими материалами. Везде, где в моём романе говорят и действуют исторические лица, я не выдумывал, а пользовался материалами, из которых у меня во время моей работы образовалась целая библиотека книг, заглавия которых я не нахожу надобности выписывать здесь, но на которые всегда могу сослаться»