24 августа 2022 г.
Из цикла "Философия русской прозы". Очередная лекция Бориса Евсеева будет посвящена творчеству Андрея Платонова.
Борис Тимофеевич Евсеев - писатель, лауреат Премии Правительства Российской Федерации в области культуры 2012 года, лауреат Бунинской премии (2011).
В рамках проекта «Возвращение на Родину: философские кластеры как механизм формирования культурного кода новой России. К 100-летию «Философского парохода»» при поддержке Фонда возрождения национальных традиций «Новый век» и Президентского фонда культурных инициатив.
Двенадцатый ребёнок в семье, родившийся в тесно прижатой к Воронежу Ямской слободе, с 14 лет работавший подёнщиком и помощником машиниста, а с 15 - литейщиком, в 20 написавший свою первую книгу под названием «Электрификация», создатель бессмертных повестей и романов: «Река Потудань», «Ювенильное море», «Мусорный ветер», «Чевенгур», «Котлован» и других, заразившийся туберкулёзом от умирающего после лагерей сына и приговорённый Сталиным к убийственному молчанию одним росчерком карандаша, содержавшего клеймящее слово «Сволочь», - Андрей Платонов, не человек и не писатель. Он - Вселенная. Он - космос языка и человек-язык… Человек создан из глины, а язык человеческий из крови и духа. Язык Платонова стал творцом его жизни. Творческий стиль поведения оказывал влияние на язык, язык - на стиль поведения. И связаны они были разительно, нерасторжимо. Проще говоря: как человек пишет, так он в жизни и поступает.
Писатель мыслящий, по-народному философствующий, Платонов понимал: ожидания от проекта не сбылись. А ему самому суждена одна дорога: метлу в руки и подметай себе на здоровье, окурки «Казбека» и этикетки «Моссельпрома»! «Великий футуристический проект», тем временем, перемещался с просторов Родины - внутрь человека. Так же постепенно и мозговитый язык Платонова сталкиваясь с языком того времени претворял время в нечто осязаемое, способное двигать горы, усмирять моря. В прозе Платонова язык сам выстраивал ритмические ряды, образовывал идеи и мысли. Что же из всего этого произошло? А произошёл конфликт языка и времени. Была в 30-е годы опубликована повесть «Впрок», разгромленная Сталиным («тарабарский язык») и Фадеевым («литературный подкулачник»), а также рассказ «Усомнившийся Макар», который никак не мог освоить механику бюрократии. Таким «Усомнившимся Макаром» был сам Платонов. И подобное слияние человека и рассказа вовсе не было повествовательной маской, а было честью и достоинством, не сломленного литпартстроительством писателя. Именно язык, композиционно и ритмически согласовал философскую антропологию и действительность в повестях «Джан», «Песчаная учительница», в рассказах, «Такыр», «Фро», «Железная старуха», «Третий сын», он-то и вывел Платонова из теснин советской догматики на вселенский простор.
Литургическая проза Платонова - глубже Байкала и тесней атомного ядра. Платонов сделал строку рассказа, инструментом человеческого познания. Он конструктор, инженер и литейщик слова. Его жизнеделательные строки, вместили в себя одновременно и этос, и мелос русского языка. «Без меня народ не полный!», - написал в рассказе «Старый механик» Андрей Платонов. И это неоспоримо: мир без Платонова был бы совсем другим. В таком мире я бы жить не хотел.
Борис ЕВСЕЕВ